Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

- ТРУТЕНЬ.

Выходил не только в 69 году, но просуществовал до 27 апреля 1770. Н.И. Новиков (1744-1818). Происходил из дворянской семьи, гимназия при Московском университете, служил в Измайловском полку. В 1767 принимает участие в заседаниях Комиссии по составлению Нового уложения - протоколист. В 68 уходит с военной службы. В 1770 - занимает должность переводчика в Коллегии иностранных дел. В 1773 окончательно уходит в отставку. Хочет перечитать все журналистские произведения.

Трутень - бездельник, который не знает, чем заняться. Рассматривает три рода деятельности: военная, гражданская и придворная. Он оценивает их критически, особенно последнюю. Вопрос: к чему потребен я в обществе? Слова Сумарокова. Считает, что может быть полезен, издавая труды других авторов.

19 номер журнала «Всякая всячина» . «Письмо Афиногена Перочинова». Письмо против критики и сатиры вообще. Предлагает отказаться от нее. Сначала пытается образумить литературными способами. Афиноген предлагает бороться с критикой. 4 требования: 1) никогда не называть слабости пороком; 2) хранить во всех случаях человеколюбие: 3) не думать, что существуют совершенные люди; 4) просить бога, чтобы тот дал снисхождение. Это программа смягчения критики. Жесткий постскриптум: еще два правила, не таких лояльных - 5) никому не рассуждать о том, в чем не смыслит; 6) чтобы никто не думал, что он один весь свет может исправить.

Многие считали, что Екатерина пытается закрыть «Трутень». В 5 номере «Трутня» под подписью «Правдолюбов» Новиков упрекает Екатерину в потакании пороку. Считает, что более человеколюбив тот, кто помогает исправить пороки. Упреки в плохом знании языка. Новиков обрушивается на дворянские нравы, упрекает в презрении ко всему русскому, увлечении иностранщиной. С уважением упоминает о разночинцах.

В 70-м году Новиков понимает, что надо сменить тон сатиры. Он даже меняет эпиграф опять на слова Сумарокова: «Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много». Он подчеркивал, что понимает опасность своих выпадов. В 70-м году демонстративно изгоняется Правдолюбов. Следующая редакционная заметка, что его письма больше печататься не будут. Журнал нападает на кокеток, серьезные темы исчезают. По сути, характер критики как хотела Екатерина. Журнал обесцветился. Тираж падает с 1200 до 750 экземпляров. Новиков публиковал письма якобы от читателей, которые писал сам. Шуточные псевдонимы: «тот, кто написал» и «услужница ваша, не угадаешь кто». Маскировка собственной позиции под читательскую. Сам Новиков пишет, что поступило еще 4 таких читательских письма.

В заключительном номере Новиков пишет: «Против желания моего с вами прощаюсь» - административный нажим. Но официальных документов, подтверждающих закрытие, нет. «Трутень» 70-го года и не интересовал так читателя. Он выполнил свою миссию - выражение оппозиции. «Всякая всячина» тоже закрылась, до «Трутня».

В журнале, видимо, участвовал Фонвизин, известный переводчик-китаевед Алексей Леонтьевич Леонтьев. Василий Майков, Федор Александрович Эммин.

- Пустомеля.

Всего два номера. В конце апреля закончился «Трутень». В июле появляется «Пустомеля». Но Новиков действовал через подставное лицо. Журнал зарегистрирован на имя фон Фока. В 1-й книжке «Пустомели» Новиков поставил цель создать положительный образ русского героя. Это должен был быть юноша Добросерд. Но развитие образа не удалось - не успел. Первые образцы театральных рецензий в России. Театральная жизнь. Второй номер - 2 материала привели к гибели. 1- переводчик Леонтьев «Завещание Юнджена, китайского хана, своему сыну». Материал преподнесен как перевод с китайского. Посвящен обязанностям правящего человека. Тенденция: маскировка. 2 - стихотворение Фонвизина «Послание к слугам моим». Дух вольнодумства. Журнал закрыт без объяснения причины. Тираж 500 экз.

- Журнал «Живописец».

Екатерина уже дважды пыталась повести за собой общественное мнение: комиссия и журнал. Пытается использовать еще одно средство - театр. В 70-е годы Екатерина решила заняться драматургией. В 1771 пишет 5 комедий, в 72 году они выходят на сцене придворного театра. Художественный уровень невысокий. Назидательный характер. Высмеивает сплетни, пороки - продолжение журнальной абстрактной сатиры. Ожесточенно нападала на дворянских либералов. В России замечательное правительство, но ему мешают либералы. Комедии успеха не имели.

Воспользовавшись фактом появления этих комедий, с середины апреля 1772 года Новиков выпускает еженедельный сатирический журнал «Живописец». Издавал по июнь 1773. Долго было непонятно, как его разрешили. Но оказалось, что Екатерина негласно разрешила в 69 году издавать журналы всем желающим. Об этом сохранилось свидетельство Тузова. По-видимому, такое разрешение давалось на один год, а затем журнал могли закрыть. В России всегда были возможности обходить цензуру. Например, если однажды текст был издан, то потом мог свободно переиздаваться, даже если был запрещен.

Новиков посвящает журнал Екатерине, а точнее, неизвестному сочинителю комедии «О, время». Характер вызова. Более лояльный характер. Но Новиков нападает на разных литераторов, в том числе на тех, которым покровительствовала Екатерина. Сначала тираж 600, потом рос. Хорошо принят. В одном из первых номеров поднимается крестьянская тема. Выступал под собственным именем. Материал назывался «Отрывок путешествия в *** И*** Т***». Некоторые считают, что это значит «Издатель Трутня». Авторство этого отрывка сложно установить. Вторая версия принадлежит сыну Александра Радищева Павлу, который утверждает, что автор его отец. ИТ три дня путешествовал по российским деревням. Не видит ничего хорошего: непаханые поля, неурожай - он приписывает это плохой заботе помещиков. Основное место пребывания - деревня Разоренная. Написан текст кратко, но емко. Принцип художественного лаконизма - характерен и для этого отрывка, и для всего творчества Новикова и его журнала. Материал вызвал обсуждение. В одном из следующих номеров опубликован отрывок « Английская прогулка». Написано с целью смягчить предыдущий материал - 13 номер. В 14 номере продолжение путешествия. Она отличалась от первой части - сатира обычная, носители пороков, абстрактная сатира. В противовес этим порочным людям поставлены крестьяне. Заканчивается описание этого отрывка упоминанием о деревне Благополучной, о которой якобы рассказывали автору. «Английская прогулка» подготавливает ко второй части. В 15 номере - Фалалей, цикл писем к нему, тоже крестьянский вопрос. Опять жанр письма. «Письмо уездного дворянина к сыну». Уволен за взятки, отыгрывается на крестьянах. Трифон Панкратьевич. Критика невежества. В 23 и 24 номерах продолжение - письма от матери и от дяди. П.Н. Берков доказывал, что эти письма принадлежат перу Фонвизина.

Еще одна важная тема - галломания. Тема просвещения. Новиков говорил, что дворяне, не прошедшие должного воспитания, будут плохими слугами государству. 4 номер - персонажи Щеголиха и Волокита. Это сквозные персонажи, переходили из номера в номер. В 9-м номере Щеголиха печатает письмо. Особый жаргон - с французскими вкраплениями. Щеголиха просит издателя создать женский модный словарь. Тенденция: жанр словаря. В 10 номере печатается такой словарь. Название «Опыт модного словаря щегольского наречия» - слова на две первые буквы алфавита.

Новиков придерживается линии «Трутня» - конкретная сатира. Обличение социального, а не нравственного зла. Новиков растет: больше приемов, более тонкая психологическая характеристика своим персонажам. Авторское повествование перемежается с высказываниями самих персонажей. Принцип типизации. Жанровое своеобразие: жанр письма. Эффект правдоподобности.

На 2-м году жизни «Живописец» блекнет, как и «Трутень». В 73-м году иногда печатаются странные материалы, переводы. В конце июня 73-го года закрывается без объяснения с читателем. С 8 июня по 2 сентября 1774 года. Последний сатирический журнал Новикова. Новиков увлекался историей. «Древняя российская вифлиофика» - издает после «Живописца». Это научное издание, публикует древние письменные документы. Екатерина содействовала: давала субсидии, через своего секретаря сообщала различные исторические сведения и разрешала пользоваться архивами. Новиков говорит, что издает этот журнал для уведения дворянства от галломании и возвращения к истокам. Разрешения на этот журнал он не получил, просит Козицкого принести первый номер Екатерине. На 9 номере Новиков пишет: «Конец кошелька». Видимо, Екатерина с опозданием не одобрила его. «ДРВ» и «Кошелек» параллельно боролись с галломанией.

Журнал прежде всего связан с положительным. Намеревался прославлять древнерусские добродетели и хаять космополитизм. Пытается критиковать реакционные явления.

Кошелек кроме своего прямого значения еще может означать кофтяной или кожаный мешочек, куда клали косы париков. Намек: очень много денег тратится на следование французской моде. Обещал объяснить название в статье.

Центральная мишень критики - Шевалье де Мансонж (от французского «ложь»). Приехал в Россию обучать детей, хотя на родине был парикмахером.

В 9 номере появляется «Ода России» пера Байбакова. Единственная цель этой оды - попытаться спасти журнал. Тираж неизвестен. История журналов Новикова показывает, что в 18 веке было очень трудно выражать оппозиционное мнение. Следование принципам, которые провозгласил Петр Первый - ясность, краткость, бережное отношение к языку. Две темы - крестьянство и галломания. Особый стиль: художественный лаконизм. В целом, конспективный характер, концентрированность. Эпистолярный жанр. Пытался увести журналистику от сухого академизма. Стремление приблизить язык журналов к разговорной речи. Еженедельный. В апреле 1779 года Новиков берет в аренду на 10 лет типографию Московского университета. Новиков взял в аренду и газету «Московские ведомости» и поднял ее. Типография умирала, Новиков оживил. Херасков тоже был масоном - благодаря этой связи удалось получить типографию. Начинает обновлять оборудование, работников, шрифты. К 85 году число печатных наименований достигло 400. Открыты специальные «Книжные лавки Новикова», не только в Москве. В конце 1779 года вокруг Новикова создается Дружеское ученое общество, в основном, из масонов - Шварц, Трубецкие и т.д. Прежде всего, они вносили деньги в Фонд общества. Открыты семинарии: педагогическая, филологическая, медицинская и т.д.

В 1784 году Новиков создает типографическую компанию. Участники - пайщики. Открывают аптеки и т.д., вносят немалые деньги, создают типографию, где до 20 печатных станков.

До Новикова тираж «Московских ведомостей» - 500-600, в 80-х - 4000 экз. Сотрудничали многие писатели, создал переводческую семинарию. Серьезно работал с кадрами. Структурно перестраивает газету «Московские ведомости». Раньше - в основном переводы, теперь - российские известия. Налаживание сети приложений, многие из них носили практический характер. С 1780 по 1789 - «Экономический магазин». Журнал-приложение. Рассчитан, прежде всего, на деревенского жителя. Редактором журнала был помещик-агроном Болотов.

С января по декабрь 1781 - «Московское ежемесячное издание». В значительной степени продолжение «Утреннего света», а также статьи политического, географического, исторического характера. Был политический отдел, похож на сатирический журнал. Письмо «О государях», мало завуалировано. О государе мужского рода, но понятно, что о Екатерине. Выступает против любвеобильных государей - фаворитизм. Здесь принимали участие студенты МУ.

1782-1786 приложение к «Московским ведомостям» - «Городская и деревенская библиотека». Четкой периодичности нет. Сначала хотел ежемесячный сроком один год. Пытался заинтересовать чтением помещиков. Основная функция - развлекательная. В основном беллетристика, переводная. Среди оригинальных произведений - цикл « Пословицы российские». 16 нравоучительных рассказов. Пытается толковать пословицы. Некоторые имели политическое звучание - «Седина в бороду, бес в ребро», «Фортуна велика, да ума мало». Юноша Лавид, которому постоянно везет становится государем на неизвестном острове. Первое распоряжение - построить карусель. Остров подходит к гибели. Во время испытания карусели он погиб. «Близ к царю, близ к смерти».

«Вечерняя заря» - ежемесячный. Мистический смысл названия. Должен служить продолжением «Утреннего света». Редактором журнала был Шварц, немец. Сначала был гувернером, потом зачислился в штат университета. Розенкрейцерство. Здесь сотрудничали студенты Шварца. Оторван от действительности. Рассуждении о посте, благоразумии, чувствах и т.д.

«Прибавление к Московским ведомостям» (1783-1784). Почти к каждому номеру газеты. История, география, текущая иностранная политика. Проблема воспитания: собственная система педагогических взглядов. Очень много места уделяется США. Проамериканские настроения - Бенджамин Франклин, тоже масон. Журнал разозлил Екатерину. В одном из номеров за 1784 год «История ордена иезуитов». Иезуиты - члены католического монашеского ордена, возникшего в 16 веке во Франции. Принцип: строгая централизация, младшие покорны старшим. Екатерина покровительствовала ему. Новиков критикует. Екатерина велит изъять этот номер.

Журнал «Покоящийся трудолюбец» (1784-1785), нерегулярный. Называл себя продолжением «Вечерней зари», но менее мистический. В основном студенты МУ. Связан с масонством. Много развлекательных статей, даже статей для детей. Иногда были сатирические выпады. Интересна работа над языком. Упрощение газетно-журнального языка, отказ от архаизмов и торжественности.

Еженедельное приложение - первый в России журнал для детей «Детское чтение для сердца и разума» (1785-1789). Считал, что воспитывать надо с помощью книги. Главное - доступность. Просвещать и развлекать. Журнал связан с благотворительностью. Бесплатное приложение. В 89 году заканчивается арендный договор с МУ. Первые два года редактировал сам Новиков, потом Петров и Карамзин. В основном короткие статьи, нравоучительные письма. В целом, христианское воспитание - тексты из Ветхого и Нового завета. Карамзин несколько выбивается - длинные переводные повести. Журнал направлен на патриотическое воспитание. «Крестьянское состояние», «Переписка отца с сыном о деревенской жизни» - уважение к крестьянскому труду. Определенный стиль публикаций - доступность. Популярность, переиздание.

1788-1790 приложение «Магазин натуральной истории, физики и химии». Сначала дважды в неделю 2 года, потом еженедельно. Редактор - Прокопович- Антонский. В основном, переводы из трех французских словарей по естественным наукам. Просвещение. Противоречие с масонством.

Итак, за период с 1779 по 1792 (до ареста и ссылки в Шлиссельбургскую крепость) около 900 наименований книг и много периодики. Основная часть книг - для просвещения: сочинения Сумарокова, Хераскова, Вольтера, Мольера, Руссо, Дидро, Свифта.

Екатерина для борьбы с масонством в 80-е годы сочиняет три комедии: 1785 «Обманщик» и «Обольщенный», 1786 - «Шаман сибирский». 1785 - приказала освидетельствовать все его книги, архиепископ Платон, должен испытать Новикова в соответствии с законами христианской веры. Тот говорит, что Новиков - истинный христианин. Из 460 книг - 23 признаны вольнодумными, 6 - сжечь, остальные - Вольтер, сказки, песни, нельзя продавать.

“Трутень” изначально выходил листами, затем стал издаваться небольшими книжечками. Небезлюбопытно познакомиться с содержанием этого журнала: он состоял из статей в форме писем, разговоров, словарей и ведомостей, из стихотворений, остроумных объявлений, эпитафий и эпиграмм, направленных главным образом против общих недостатков того времени, хотя подчас не давалось пощады и отдельным лицам, если они того заслуживали. В “Трутне” принимали участие известные тогдашние писатели: В. И. Майков, А. О. Аблесимов, М.А. Попов, Ф.А. Эмин, издававший в том же году и свой собственный журнал “Адская почта”. Кроме того, было много статей, подписанных разными псевдонимами, инициалами и совсем никем не подписанных, авторы которых, несмотря на все старание библиографов, не были открыты. Несомненно, что некоторые из этих статей, а может быть, и большая часть, принадлежали самому Новикову.

Новиковские журналы резко выделялись из остальных: по содержательности, талантливости, остроумию и живости они занимали первое место и имели по тому времени большой успех. В то время как другие сатирические журналы в большинстве случаев скользили только по поверхности жизни, новиковская сатира всегда отличалась идейностью и серьезностью мысли. Уже в самом введении к “Трутню”, где Новиков шутя говорит о своей лени и якобы неспособности быть полезным обществу на других поприщах, он перебирает все роды общественных положений, службы и деятельности того времени и едко подчеркивает их слабые стороны. Вот что, например, говорит он о придворной службе:

“Придворная служба всех покойнее и была бы всех легче, ежели бы не надлежало знать науку притворства гораздо в вышних степенях, нежели сколько должно знать ее актеру; тот превосходно входит в разные страсти времени, а сей беспрестанно то же делает, а тово-то я и не могу терпеть. Придворный человек всем льстит, говорит не то, что думает, кажется всем ласков и снисходителен, хотя и чрезвычайно надут гордостью. Всех обнадеживает и тогда же позабывает, всем обещает и никому не держит слова; не имеет истинных друзей, но имеет льстецов, а сам так же льстит и угождает случайным людям. Кажется охотником до того, от чего имеет отвращение. Хвалит с улыбкою тогда, когда внутренне терзается завистью. В случае нужды никого не щадит, жертвует всем для снискания своего счастия; а иногда, полно, не забывает ли и человечество! Ничего не делает, а показывает, будто отягощен делами, - словом, говорит и делает почти всегда противу своего желания, а часто и противу здравого рассудка”.

Точно так же и в журнале Новиков постоянно смотрит в корень вещей. Осмеивая, например, неразборчивых европейских подражателей, он укоряет их не только за то, что они подражают лишь европейской внешности и дурным сторонам, чем не приносят ни себе, ни отечеству никакой пользы и благодаря чему превращаются только в ходячие карикатуры, но и указывает на непосредственный экономический вред для страны, которая меняет свои богатства на предметы роскоши и моды, вообще на чужие пустяки. Так, например, в VI листе “Трутня” за 1769 год помещено было такое объявление из Кронштадта:

“На сих днях прибыли в здешний порт корабли - “Trompeur” из Руана в 18 дней, “Vetilles” - из Марселя в 23 дня. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружева, блонды, бахромы, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи… А из Петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотно и пр. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы”.

А вот объявление, направленное против тех молодых людей, которые ехали моды ради за границу и не приобретали там ничего, кроме уменья одеваться и беспутно проводить жизнь:

“Молодого российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, вернулся уже совершенною свиньею, желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города”.

Но особенной едкостью и остроумием проникнуты сатиры против крепостного права. Вот, например, некий Змеян ездит по городу и всех увещевает быть жестокими с крепостными людьми, чтобы “они взора его боялись, чтобы они были голодны, наги и босы и чтобы одна жестокость держала сих зверей в порядке и послушании”.

Еще лучше рецепт для г-на Безрассуда, напечатанный в “Трутне” за 1769 год:

“Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки… Он с ними точно так и поступает… никогда с ними не только что не говорит ни слова, но и не удостаивает их наклонением своей головы, когда они по восточному обыкновению пред ним на земле распростираются. Он тогда думает: я - господин, они - мои рабы; они для того и сотворены, чтобы, претерпевая всякие нужды, день и ночь работать и исполнять мою волю исправным платежом оброка; они, памятуя мое и свое состояние, должны трепетать моего взора. Бедные крестьяне любить его, как отца, не смеют, но, почитая в нем своего тирана, его трепещут. Они работают день и ночь, но со всем тем едва имеют дневное пропитание, затем, что насилу могут платить господские поборы. Они и думать не смеют, что у них есть что-нибудь собственное, но говорят: это не мое, но Божие и господское”.

Говоря о “Трутне”, нельзя умолчать о полемике, которую вели между собою “Трутень” и “Всякая всячина”, или, лучше сказать, скрывавшиеся за ними Новиков и императрица Екатерина. Спор возник из-за нравственных вопросов и воззрений, но не в этом было дело: Екатерина II, очевидно, не ожидала, что сатира пойдет так далеко и будет касаться самых основ жизни, самых слабых и наиболее больных ее сторон. Она, по всей вероятности, думала, что “Всякая всячина” будет образцом и камертоном для других сатирических журналов, что они будут ограничиваться обличениями общего свойства, ни для кого, в сущности, не обидными, будут обличать скупость, глупость, любостяжание, невежество, щеголей и щеголих, петиметров и кокеток по возможности безотносительно, чтобы чтение, наводя на добрые размышления, доставляло приятное развлечение. Вначале Екатерина именно так и смотрела на роль сатирической литературы; только потом уже - и, может быть, отчасти под влиянием полемики с “Трутнем” - она стала обнаруживать более глубокий взгляд на сатиру, что сказалось, например, в ее собственных, часто обличительных произведениях, в сочувствии другому новиковскому журналу (“Живописцу”) и в том, что она хотела, по-видимому, не прекратить, а только сдержать и поставить сатиру в известные пределы.

Полемика между “Трутнем” и “Всякой всячиной” началась, как это нередко бывает, с частных и неважных случаев. Так, например, “Трутень” изобличил какую-то светскую барыню, совершившую в лавке кражу и велевшую потом избить купца, когда тот, не желая осрамить ее при публике, явился к ней на дом за получением украденного. Обличение это не понравилось “Всякой всячине”, и она ответила, что к слабостям человеческим надо относиться снисходительнее. На это “Трутень” возражал, что странно считать воровство пороком и преступлением в одних случаях, когда воруют простолюдины, и только слабостью в других случаях, причем очень остроумно смеялся над подобным открытием “Всякой всячины”. Та отвечала в свою очередь, но в ответе ее уже слышалось раздражение. От частного факта спор незаметно перешел к общим положениям. По словам “Всякой всячины”, “все разумные люди признавать должны, что один Бог только совершен; люди же смертные без слабостей никогда не были, не суть и не будут”. А “Трутень” опровергал такой взгляд и говорил: “Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к нему человеколюбия. Они говорят, что слабости человекам обыкновенны и что должно оные прикрывать человеколюбием; следовательно, они порокам сшили из человеколюбия кафтан; но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием…” По мнению “Трутня”, “больше человеколюбив тот, который исправляет пороки, нежели тот, который оным снисходит или (сказать по-русски) потакает”. “Всякая всячина” сердилась все более и более и говорила обидные вещи “Трутню”; тот менее раздражался, но в долгу также не оставался: “Вся вина “Всякой всячины”, говорил он, состоит в том, что она “на русском языке изъясняться не умеет и русских писаний обстоятельно разуметь не может”; ежели “она забывается и так мокротлива, что часто не туда плюет, куда надлежит, то от этого надо лечиться” и т. п.

Затем эпиграф к “Трутню” 1770 года также указывает на неприятное заключение, вынесенное издателем из опыта; именно, что “опасно наставленье строго, где зверства и безумства много”; наконец, лучше всего “внешние обстоятельства” могут сказываться в том, что многие влиятельные люди, относившиеся вначале совсем иначе к “Трутню”, были им недовольны. Это с одной стороны. А с другой, если мы обратим внимание на вышедшие в 1772 году комедии императрицы “О, время!” и “Именины г-жи Ворчалкиной”, в которых сатира отличается большей определенностью и значительной резкостью, то можно думать, что императрица несколько склонилась на сторону взглядов Новикова. И в отношениях ее к нему не только не последовало ухудшения, а как будто бы они даже изменились к лучшему, особенно с 1772 года, когда Новиков стал издавать новый сатирический журнал “Живописец”. Стала ли она действительно признавать правоту его взглядов и ценить его как умного и полезного человека, входило ли в ее желания, чтобы он вновь начал издавать журнал, или только она не хотела тому препятствовать, - сказать довольно трудно.

§2. Ca тирические журналы И . И. Новикова («Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек»)

Особое место среди периодических изданий конца 1760-х - нача­ла 1770-х годов занимали журналы Николая Ивановича Новикова. Именно благодаря активности этого писателя в полемике с офици­альной линией «Всякой всячины» и безотносительно к ней сформи­ровались реальные предпосылки того направления в журналистике и шире - в русской литературе XVIII в., которое составило нацио­нальную модификацию дворянского просветительства этого столетия. К данному направлению примыкали Л. П. Сумароков и Д. И. Фонви­зин, позднее к нему примкнет молодой А. И. Радищев. Вокруг новя-ковских журналов сплачивался круг авторов, критически восприни­мавших отдельные аспекты внутренней политики Екатерины II, и не исключено, что сама идея организовать свои издания возникла у Но­викова после того, как ему и его единомышленникам стало окон­чательно ясно, кто стоит за изданием «Всякой всячины».

Первый журнал Новикова «Трутень» начал выходить 1 мая 1769 г., и вплоть до 27 апреля 1 770 г. петербургские читатели могли каждую неделю получать листы этого журнала. Печатался «Трутень» в ти­пографии Академии наук, и на первых норах, в 1769 г., тираж его превышал 1200 экземпляров. В 1770 г. тираж несколько снизился - до 750 экземпляров. И тем не менее журнал пользовался огромным успехом у читателей. Не случайно позднее лучшие статьи «Трутня» Новиков включил в третье и четвертое издания другого своего жур­нала - «Живописец» (1775 и 1781 гг.).

Новикову удалось объединить на страницах «Трутня» известных в

тo время русских писателей. В числе его сотрудников были Д. И. Фонви­зин, Ф. Л. Эмин, А. О. Аблесимов, М. И. Попов, В. И. Майков, А. Л. Леон­тьев, возможно, М. В. Храповицкая-Сушкова и др. Есть серьезные основания утверждать об участии в журнале А. П. Сумарокова, имя которого становится своего рода идейным знаменем нового издания. Эпиграфами для первых номеров «Трутня» на каждый год Новиков избирает цитаты из притч Сумарокова: «Они работают, а вы их труд идите...» (из притчи «Жуки и пчелы») и «Опасно наставленье строго, Где зверства и безумства много» (финал притчи «Сатир и гнусные люди»). На пример Сумарокова, в частности на его комедию «Лихо-имен», ссылается Новиков, отстаивая свою позицию в споре со «Вся­кой всячиной» о предназначении сатиры и о допустимости «критики, писанной на лицо». Имя Сумарокова фигурирует в материалах «Трутня», посвященных вопросам литературной борьбы тех лет. «Славной российской стихотворец», «сравнившийся в баснях с Ла-фонтеном, в эклогах с Вергилием, в трагедиях с Расином и Вольте­ром» - подобными эпитетами сопровождается всякий раз упоми­нание имени Сумарокова в журнале.

Другой писатель, чьи сочинения с похвалой отмечаются в «Трут­не» и чье участие в издании журнала не подлежит сомнению, - это Д. И. Фонвизин. Так, в двух номерах журнала им были опубликованы два письма некоего дяди к племяннику. В обоих письмах нажившийся на взятках на воеводстве дядя уговаривает своего племянника Ивана покинуть деревню и вступить в приказную службу, красочно описы­вая те блага, которые может принести ему «судейская наука». Он готов помочь молодому человеку в овладении необходимыми навы­ками. В контексте сатирической прозы Фонвизина самоуверенные рассуждения дяди по-своему предвосхищают блестящие откровения другого дяди - Ермолая Трифоновича из цикла писем родных к Фа-лалею, опубликованных позднее в журнале «Живописец».

Но основной вклад в наполнение журнала сатирическими матери­алами принадлежит самому Новикову. «Трутень» отличается от дру­гих журналов необычайным многообразием представленных в нем жанров прозаической сатиры. Помимо нравоописательных очерков и форм сатирической эпистолярии Новиков почти в каждом номере журнала помещает рубрику пародийных «Ведомостей», печатает острые сатирические «рецепты», в которых дает портреты господ-самодуров или тщеславных пустоголовых щеголей и кокеток. Здесь он продолжает традиции пародийных курантов и юмористических лечебников XVII в. Параллельно к этим материалам в новиковском журнале публикуются мастерские мистификации, поразительные по

своей жизненной достоверности и художественной выразительности, создающие ощущение подлинных документов. Таковы, например, «Копии с отписок крестьян к своему помещику» и ответная «Копия помещичьего указа крестьянам».

Из номера в номер в «Трутне» ведется раздел «Ведомости», со­держащий известия, якобы поступившие из разных городов России, а также различного рода объявления вроде сообщений о подрядах, куп­ле и продаже, приезжающих и отъезжающих и т.п. Вот образец подоб­ного рода материалов: «Из Кронштата. На сих днях прибыли в здеш­ний порт корабли: 1. Trompeur из Руана в 18 дней; Vettilles из Марсельи в 23 дни. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сур­гучные, кружевы, блонды, бахромки, манжеты, ленты, чулки, шляпы, шпонки и всякие так называемые галантерейные вещи; перья голланд­ские в пучках чиненные и нечиненные, булавки разных сортов и про­чие модные мелочные товары, а из петербургского порта на те ко­рабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотны и проч. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы». Бес­пристрастный тон сообщения, имитирующего газетную информа­цию, придает сообщаемому факту видимость серьезности. Но уже фран­цузские названия кораблей, (Trompeur - «обманщик», Vettilles - «безделицы, побрякушки») служат первым сигналом, указывающим на пародийную установку сообщения. Полная скрытой иронии за­ключительная фраза не оставляет сомнений в позиции автора. Это едкая сатира на порядок ведения торговых дел, когда богатства стра­ны, созданные трудом народа, обмениваются на модные безделуш­ки, служащие удовлетворению прихоти пресыщенных бездельников и щеголей благородного сословия. А вот пример пародийного объяв­ления о «подрядах»: «В некоторое судебное место потребно право­судия до 10 иуд; желающие в поставке оного подрядиться могут явиться в оном месте».

Если обратиться к другой форме сатирических обличений, исполь­зуемой Новиковым в «Трутне», - форме рецептов пародийного ле­чебника, то здесь демократизм позиции автора имеет прямую поле­мическую направленность против методов сатиры, насаждавшихся «Всякой всячиной». Журнал Екатерины тоже занимался выдачей рецеп­тов своим читателям, рекомендуя либо лекарство от бессонницы - читать «Тилемахиду» Тредиаковского, либо средство от неверности жены - изменять самому. Демократизм Новикова питается горячим

сочувствием к судьбам тружеников, оказывающихся жертвами при­хотей и своеволия господ. В «рецептах» «Трутня» раскрывается страшный облик закоснелых в своей бесчеловечности крепостников, таких, например, как Безрассуд, который «болен мнением, что кресть­яне не суть человеки, но крестьяне, а что такое крестьяне, о том знает он только потому, что они крепостные его рабы». Рецепт, выдавае­мый Безрассуду, таков: «Безрассуд должен всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до сих пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином».

Галерею «больных» дополняет его превосходительство г. Недоум - вельможа, который «ежедневную имеет горячку величаться своею породою... Он желает, чтобы на всем земном шаре не было других тварей, кроме благородных, и чтоб простой народ совсем был ис­треблен...» Вот рецепт, который издатель «Трутня» дает кичливому Недоуму: «Надлежит больному довольную меру здравого привить рассудка и человеколюбия, что истребит из него пустую кичливость и высокомерное презрение к другим людям... Мнится, что похваль­нее бедным быть дворянином или мещанином и полезным государ­ству членом, нежели знатной породы тунеядцем, известным только по глупости, дому, экипажам и ливреям».

Поразительны по силе обличительного пафоса «письма», печатав­шиеся на страницах «Трутня», и материалы, ими тировавшие подлин­ные документы. Таковы упоминавшиеся выше «Копии с отписок кре­стьян своему помещику» и «Копия помещичьего указа крестьянам», содержание которых было посвящено теме отношений помещиков с крестьянами. Смелость и новаторство Новикова проявились в том, что это был первый случай, когда голос угнетенного крестьянства зазвучал на страницах периодического печатного органа в такой, на­пример, форме: «...да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать ко­пеек, а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять неце. нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны со­брать. Да Бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся пова­лилась; а которая и осталась, гак и ту кормить нечем, сена были ху­дые, да и соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру».

Из приведенного отрывка вырисовывается картина бедственного положения крестьян. И полным контрастом звучат слова помещичь­его указа: «Человеку нашему Семену Григорьевичу. Ехать тебе в **** наши деревни, и по приезде исправить следующее: 1. Проезд отсюда до деревень наших и обратно иметь на щет старосты Андрея Лазарева. 2. Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь не­щадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку, и после из старост его сменить, а сверх того взыс­кать с него штрафу сто рублей...» Язык господского указа имитиро­вал стиль официальных постановлении, что придавало частному фак­ту помещичьего произвола широкий обобщающий смысл. Подобная сатира граничила по своим художественным приемам с публицисти­ческим документальным жанром. Не случайно Н. А. Добролюбов в статье «Русская сатира екатерининского времени» сопроводил ана­лиз «отписок» следующим замечанием: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это».

Таковы основные, наиболее яркие и новаторские формы журналь­ной прозаической сатиры, использованные Новиковым на страницах «Трутня», хотя ими далеко не исчерпывается все богатое содержание журнала. «Трутень» продолжал выходить до апреля 1770 г. Прекра­щение издания произошло, по-видимому, не без административного воздействия. О препятствиях, которые чинили «Трутню», можно су­дить по характерному объявлению, помещенному в сатирических «Ведомостях» листа XVIII от 25 августа: «Издателю Трутня для напол­нения еженедельных листов потребно простонародных сказок и ба­сен: ибо из присылаемых к нему сатирических и критических пиес многие не печатают; а напечатанные без всякого стыда многие при­нимают на свой счет, и его злословят за то повсеместно».

Вскоре после прекращения издания «Трутня» Новиков предприни­мает выпуск нового журнала «Пустомеля». В выборе названия он, по-видимому, воспользовался примером английского нравоучительного журнала «Болтун» ("The Tatler"), но, как и в предыдущем случае, ка­жущаяся несерьезность названия был? исполнена явной иронии. «Пу­стомеля» начал печататься с июня 1770 г. и выходил в течение двух месяцев тиражом 500 экземпляров. Материалы публиковались также анонимно, хотя и в этом издании Новиков привлекал к участию других авторов. Среди сотрудников «Пустомели» мы вновь видим Д. И. Фон­визина, а также востоковеда-переводчика А. Л. Леонтьева.

В этом издании Новиков несколько отошел от чисто сатирической направленности в отборе материалов, помещаемых на его страницах, и уже в первом, июньском номере напечатал начало нравоописа­тельной повести «Историческое приключение». Сочинение это инте­ресно тем, что в нем мы имеем дело с попыткой изобразить в пове­ствовательной форме живые образцы правильного патриотического воспитания в духе следования исконным русским добродетелям, глав­ной из которых является служение интересам Отечества. Таков юный Добросерд, сын новгородского дворянина Добронрава, обучаемый всем новым наукам, иностранным языкам и в то же время остаю­щийся верным простому укладу жизни предков без всякого увлече­ния модными привычками к щегольству и верхоглядству. Идеальны­ми предстают и его отношения с соседской девушкой Миловидой, его невестой. Обрученный с нею, он все же едет служить в армию. По­весть осталась незавершенной, но показательна попытка Новикова противопоставить системе образования, основанной на подражатель­ности, совершенно естественный взгляд на проблему воспитания, соответствующий потребностям нации и не зависящий от моды.

Другим материалом такого плана можно считать помещенное в следующем, июльском номере «Завещание Юнджена Китайского Хана к его сыну». Переведенное с китайского языка А. Л. Леонте-вым, это сочинение представляет образ идеального правителя, скром­ного в обхождении с зависимыми от него людьми и полностью ли­шенного тщеславия, заботящегося лишь о нуждах государства и благополучии подданных. И предвидя смертный конец, Юнджен мень­ше всего думает о себе. Данная публикация также вписывалась в про­светительскую программу Новикова, но теперь это было завуалиро­ванным прокламированием постулатов просвещенного абсолютизма, именно той концепции монархической власти, сторонницей которой стремилась представить себя Екатерина П.

Острейшей социальной сатирой является опубликованное в том же номере сочинение Д. И. Фонвизина «Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке». В этом «Послании» устами слуг автора дается картина поголовной продажности и безнравственности власть имущих, не исключая и служителей культа.

Попы стараются обманывать народ. Слуги - дворецкого, дворецкие - господ. Друг друга - господа, а знатные - бояря Нередко обмануть хотят и государя.

За деньги самого всевышнего творца Готовы обмануть и пастырь и овца.

Так отвечает на вопрос «Зачем сей создан свет?» кучер Фонвизи­на Ванька. Для камердинера Петрушки свет также предстает зрели­щем, где каждый играет свою роль, руководствуясь одной целью - корыстью. Это яркий образец воинствующей сатиры в духе идей французского Просвещения XVIII в., не исключая и прокламирова­ния постулатов деизма. И не случайно автор данного послания был обвинен в безбожии. Вполне вероятно, что закрытие «Пустомели» могло быть негласно связано с этой публикацией.

Был в журнале и раздел «Ведомое гей», свободный от социально-сатирической окрашенности. Основной темой «Ведомостей» стало освещение событий русско-турецкой войны. Примечательным нов­шеством раздела явилось помещение в нем, пожалуй, первых в рус­ской периодической печати театральных рецензий на отечественные спектакли. Рецензии были посвящены выдающимся деятелям русского театра XVIII в. -драматургу А. П. Сумарокову, актеру А. И. Дмитревс­кому и актрисе Т. М. Троепольской. Так, в июньских «Ведомо-стях» сообщалось о гастролях в Москве актера Дмитревского, сыгравшего главную роль в трагедии Сумарокова «Семира», а также отличивше­гося в драме Бомарше «Евгения». Оценка игры актера была выше всяких похвал, что свидетельствовало о высокой степени театральной культуры московских зрителей. Попутно в рецензии содержалась ин­формация о текущем репертуаре театра.

Другая рецензия, помещенная в июльском номере, посвящена постановке одной из лучших трагедий Сумарокова «Синав и Трувор» на петербургской сцене. Особо отмечалась игра актеров: «...надле­жит отдать справедливость, что г. Дмитревский и г-жа Троепольская привели зрителей во удивление. Ныне уже в Петербурге не удиви­тельны ни Гаррики, ни Ликены, ни Госсенши. Приезжающие вновь французские актеры и актрисы то подтверждают». Подобные рецен­зии на страницах «Пустомели» также отражали стремление Новикова сочетать программу обличительной сатиры с утверждением соб­ственных отечественных ценностей в области культуры.

В 1772 г. Новиков предпринимает выпуск нового журнала под на­званием «Живописец». В нем традиции журнальной сатиры, зало­женные «Трутнем», нашли свое дальнейшее продолжение. Правда, наученный горьким опытом, Новиков теперь старательно маскирует наиболее острые в критическом отношении материалы, искусно пе­ремежая их с публикациями панегирических сочинений в стихах и прозе.

Свой новый журнал Новиков посвятил «неизвестному г. сочините­лю комедии "О время!"». Этим «сочинителем» был не кто иной, как сама Екатерина II. Как раз в 1772 г. императрица решила испытать себя в новом амплуа - драматурга. Она сочиняет несколько нраво­описательных комедий, в которых, как бы продолжая традиции жур­нала «Всякая всячина», под видом отвлеченной сатиры на нравы вы­смеивает несогласных с ее политикой - естественно, в завуалиро­ванной форме и анонимно. Новиков в своем посвящении искусно использовал это обстоятельство. Отмечая смелость в обличении по­роков, представленную «неизвестным сочинителем» комедии «О вре­мя!», издатель «Живописца» черпает в этом уверенность в успехе своего нового издания: «Вы открыли мне дорогу, которой я всегда страшился, вы возбудили во мне желание подражать вам в похваль­ном подвиге исправлять нравы своих единоземцев», - заявляет он на первой же странице издания, как бы беря венценосного анонима в свои союзники. В то же время по насыщенности сатирой и остроте отдельных помещенных в «Живописце» материалов журнал не имел себе равных среди изданий 1769-1772 гг.

«Живописец» выходил с апреля 1772 по июнь 1773 г., имея тираж 636 экземпляров за 1-е полугодие и 758 экземпляров за 2-е полуго­дие. Среди сотрудников Новикова мы видим Екатерину II и княги­ню Е. Р. Дашкову, Д. И. Фонвизина, молодого А. Н. Радищева, по­этов П. С. Потемкина, В. Г. Рубана, Ф. В. Каржавина, М. В. Сушкову.

В этом журнале Новиков вновь помещает произведения, привле­кавшие внимание читателей к одной из самых животрепещущих про­блем общественной жизни России того времени - проблеме угне­тенного положения русского крепостного крестьянства. В числе таких произведений прежде всего следует назвать знаменитый «Отрывок путешествия в*** И*** Т***». Помещенный в 5-м листе «Живопис­ца», этот короткий очерк содержал потрясающие по силе обличения описания тех бесчеловечных условий, в которых приходилось жить обреченным на бесправие, запуганным и доведенным до нищеты крестьянам, составлявшим основную массу населения России. От­носительно автора этого сочинения долгое время шли споры. Ряд ученых считает автором «Отрывка...» А. Н. Радищева. Им проти­востоит точка зрения, согласно которой автором следует считать 11. И. Новикова. Проведенные в 1970-е годы архивные разыска­ния помогли обнаружить документы, подтверждающие автор­ство А. Ы. Радищева.

Картины посещения путешественником деревни Разоренной да­леко перерастали значение частного факта, приобретая масштабы символического обобщения. Описание бесчеловечных условий быта крестьян дополнялись живой картиной страха, который испы­тывали крестьянские ребятишки от одного вида барской коляски; они боятся к ней подойти, и это вызывает реплику автора: «Вот пло­ды жестокости и страха, о вы, худые и жестокосердные господа! Вы дожили до того несчастья, что подобные вам человеки боятся вас, как диких зверей».

Публикация «Отрывка...» вызвала настолько сильный резонанс, что Новикову пришлось в 13-м листе своего журнала срочно поме­стить статью «Английская прогулка», где, защищая позицию, выра­женную в очерке, он в то же время постарался смягчить обобщаю­щий пафос обличения. «Пусть скажут господа критики, кто больше оскорбляет почтенный дворянский корпус, я еще важнее скажу, кто делает стыд человечеству: дворяне ли, преимущество свое во зло упот­ребляющие, или ваша на них сатира?»

Публикацией другого замечательного сатирического сочинения - цикла писем к Фалалею - Новиков раскрывал перед читателем обо­ротную сторону крепостнической системы: разлагающее влияние рабства на представителей правящего дворянского сословия. Нрав­ственное ничтожество родителей Фалалея производило тем более ужасающее впечатление, что в их полной власти находились крепост­ные крестьяне, которых они нещадно грабили, не считая за людей. «С мужиков ты хоть кожу сдери, так не много прибыли... пять дней ходят они на мою работу, да много ли в пять дней сделают; секу их нещадно, а все прибыли нет...» - откровенничает Трифон Панк-ратьевич, отец Фалалея. О принадлежности этих материалов перу Д. И. Фонвизина также шли споры, но в настоящий момент нео­споримость его авторства доказана полностью. Картины быта уезд­ных дворян, встававшие со страниц «Живописца», имеют прямые переклички со сценами быта семейства Пpocтаковых из комедии Фон­визина «Недоросль».

Использует Новиков в «Живописце» и те формы сатиры, которые с таким блеском применялись им на страницах журнала «Трутень». Он продолжает традицию сатирических «Ведомостей», помещает в 10-м листе «Опыт модного словаря щегольского наречия», где остро­умно высмеивает новомодных поклонников французских нравов и новейшую манеру изъясняться светским образом - вроде, напри­мер, употребления словечка ах. «Мужчина, притащи себя ко мне, я до тебя охотница. - Ах, как ты славен! Ужесть, ужесть, я от тебя падаю!.. Ах... Ха, ха, ха! Ах, мужчина, как ты не важен!»

Из повествовательных форм нравоописательной сатиры на стра­ницах «Живописца» можно выделить емкое по содержанию, хотя и небольшое по объему, анонимное сочинение «Следствия худого вос­питания», которое, несмотря на очерковый характер, может рассмат­риваться как эскизный набросок романа о воспитании.

Новиков дважды переиздал «Живописец», включив в 3-е издание 1773 г. наиболее интересные материалы из своего первого журнала. Потребность в подобных переизданиях свидетельствовала о большой популярности журналов Новикова. Впрочем, содержание «Живописца» в 1773 г. по остроте включенных в него материалов значительно уступало первым номерам. Видимо, негласная цензура сказывалась на направлении издания. В 3-м и 4-м листах Новиков перепечатывает опубликованное еще в 1771 г. сочинение Д. И. Фонвизина «Слово на выздоровление Его Имп. Высочества, государя цесаревича, великого князя Павла Петровича», а в листах 6-7 и 13-17 печатаются переводы сатир французского поэта-сатирика XVIII в. Н. Буало (VIII сатира «На человека» и X сатира «На женщин»). Эти материалы не шли, конечно, ни в какое сравнение с разящими зарисовками поместного быта, представленными в письмах к Фалалею или в очерке А. Н. Ради­щева.

При всем критическом отношении к отдельным аспектам внутрен­ней политики Екатерины II Новиков постоянно сохранял веру в кон­цепцию просвещенного абсолютизма и именно в дворянстве видел руководящую силу общества. Искренне сочувствуя угнетенному по­ложению крестьянства, решение основного для крепостнической си­стемы вопроса он переводил, в сущности, в сугубо моральную плос­кость. Главным и единственным средством исправления существующих социальных зол он считал просвещение людей, про­буждение в них нравственной добродетели. Сатира и рассматрива­лась им как одна из наиболее действенных форм нравственного вос­питания сограждан. Содержание «Трутня» и «Живописца» и должно было служить выполнению этой задачи.

Последним сатирическим изданием Новикова был его журнал «Ко­шелек», начавший выходить в июле 1774 г. и просуществовавший все­го около трех месяцев, до 8 сентября. Издание было еженедельным, сведений о его тираже не сохранилось.

После ошеломляющего успеха «Живописца», с его острыми обли­чительными выступлениями, вновь наблюдается спад. Сатирический пафос критики общественного строя и развращенности нравов пра­вящего сословия уступает в «Кошельке» место отстаиванию идей национальной самобытности и духовных отечественных ценностей; налицо преобладание чисто позитивной программы. Объектами на­падок теперь выступают в основном представители страны, в кото­рой издатель видит источник упадка нравственности российского дворянства, т. е. французы.

Название «Кошелек» для своего нового журнала Новиков выбрал не случайно. Смысл его он обещает разъяснить читателям в преди­словии, но обещание осталось невыполненным. И тем не менее неко­торые предположения на этот счет можно высказать. Слово кошелек в XVIII в. имело несколько значений, и помимо предмета для хранения денег кошельком называлась часть модного туалета в виде коше­ля, предохранявшего воротник от осыпавшейся с парика пудры. По всей вероятности, оба эти значения питают иносказательный подтекст выбранного Новиковым названия своего журнала. Один из аспектов такого подтекста состоит в подчеркнутом патриотизме, окрашиваю­щем содержательный пафос нового издания. Но некоторые материа­лы, помещенные в журнале, позволяют предположить и присутствие в нем скрытой идеи превращения карманов русских дворян в некий бездонный кошель, искусно опустошаемый ловкими заезжими аван­тюристами.

Богатством содержания «Кошелек» не отличался, но направлен­ность его пафоса очевидна. Уже в самом первом листе позиция изда­теля была заявлена прямо и без обиняков, начиная с посвящения. «Отечеству моему сие сочинение усердно посвящается», - значи­лось на первой странице. И следовавшее затем обращение к читате­лям «Вместо предисловия» раскрывало исходные идейные установ­ки редакции: «Две причины побудили меня издавать во свет сие слабое творение и посвятить оное Отечеству моему: первая, что я, будучи рожден и воспитан в недрах Отечества, обязан оному за сие служить посильными своими трудами и любить оное, как я и люблю его по врожденному чувствованию и почтению ко древним великим добро­детелям, украшавшим наших праотцов».

Эта открыто заявленная ретроспективность позиции издателя оз­начала качественный сдвиг в осмыслении тех духовных ценностей, которые издатель «Кошелька» выдвигал в качестве нравственной опо­ры своего мировоззрения. Упования на умозрительные постулаты обращенного в будущее гуманизма, проповедовавшиеся идеолога­ми европейского Просвещения, теперь уступают место опоре на тра­диции отечественного прошлого. Не случайно за два года до выпуска «Кошелька» Новиков предпринял несколько необычное, основанное на архивах издание «Древняя российская Вивлиофика», в котором публиковались исторические документы и памятники националь­ной старины. Издание продолжалось до 1775 г., и всего было выпу­щено 10 томов.

В «Кошельке» превознесение добродетелей предков становится ба­зой для оценки того упадка нравов, который составлял одну из отличи­тельных черт дворянства того времени. Впрочем, в этой жизни Нови­ков стремится найти и положительные примеры. Принципиальным в этом отношении является помещенный во 2-м и 3-м листах журнала материал - два сатирико-нравоучительных разговора: «I. Между Рос­сиянином и Французом» и «II. Между Немцем и Французом».

Перед нами дне бытовые сценки. В первой проигравшийся в карты француз, выдающий себя здесь, в России, за дворянина, будучи на деле сыном стряпчего, выманивает у русского, учителем детей кото­рого он собирается стать, деньги. Француз говорит, что поражен бла­гожелательностью людей в России. На что его новый хозяин замеча­ет: «Если вы побольше узнаете мое Отечество, то сему действию моему удивляться перестанете. Россияне все к добродеянию склон­ны. С не меньшим удовольствием оказывают они всякие вспоможе­ния, с каковым другие приемлют оные; и ото, по мнению моему, есть должность человеческая. <...> Предки и наши во сто раз были добро­детельнее нас, и земля наша не носила на себе исчадий, не имеющих склонности к добродеянию и не любящих свое Отечество». В последней фразе уже заключен скрытый полемический намек в адрес дворян, утративших прежние нравы.

- «ТРУТЕНЬ», еженедельный журнал, май 1769 апрель 1770, Санкт Петербург. Издавался Н. И. Новиковым (см. НОВИКОВ Николай Иванович), Петербург … Энциклопедический словарь

Трутень журнал - см. Новиков …

Трутень, журнал - см. Новиков … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Трутень - еженедельный сатирический журнал. Выходил с мая 1769 по апрель 1770 (с перерывами). Всего вышло 53 выпуска (листа). Тираж 750 1240 экземпляров. Основатель и издатель Н. И. Новиков. В «Т.» сотрудничали А. О. Аблесимов, В. И. Майков, Д. И.… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

ТРУТЕНЬ - еженедельный журнал, май 1769 апрель 1770, Санкт Петербург. Издавался Н. И. Новиковым, Петербург … Большой Энциклопедический словарь

Журнал - печатное периодическое издание. Как и Газета, Ж. является одним из основных средств массовой информации и пропаганды, оказывает влияние на общественное мнение, формируя его в соответствии с интересами определённых общественных классов,… … Большая советская энциклопедия

журнал - (от франц. journal – дневник, газета), печатное периодическое издание. В отличие от газеты журнал выходит реже (еженедельно, ежемесячно) и, как правило, содержит больше информации. В России журналы стали выходить в нач. 18 в., первым русским… … Литературная энциклопедия

"Трутень" - сатирический журнал русского просветителя Н. И. Новикова (1744–1818), издававшийся в 1769 70 гг. Название журнала Новикова связано с заглавием журнала А. П. Сумарокова «Трудолюбивая пчела» (1759). Из притч Сумарокова заимствованы и эпиграфы к… … Литературная энциклопедия

Журнал - (от фр. journal дневник, газета) 1) Дневник или ведомость ежедн. регистрации к. л. событий или результатов той или иной деятельности. 2) Периодич. текстовое изд. в виде блока скрепленных в корешке листов печатного материала определ. формата.… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

Книги

• Живописец. 1896 , Н.И. Новиков. В издание вошли избранные статьи Н. И. Новикова Новиков Н. И. из сатирических журналов Живописец Журнал Живописец и Трутень, а также материалы для изучения творчества писателя. Сатирические…

§2. Ca тирические журналы И . И. Новикова («Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек»)

Особое место среди периодических изданий конца 1760-х - нача­ла 1770-х годов занимали журналы Николая Ивановича Новикова. Именно благодаря активности этого писателя в полемике с офици­альной линией «Всякой всячины» и безотносительно к ней сформи­ровались реальные предпосылки того направления в журналистике и шире - в русской литературе XVIII в., которое составило нацио­нальную модификацию дворянского просветительства этого столетия. К данному направлению примыкали Л. П. Сумароков и Д. И. Фонви­зин, позднее к нему примкнет молодой А. И. Радищев. Вокруг новя-ковских журналов сплачивался круг авторов, критически восприни­мавших отдельные аспекты внутренней политики Екатерины II, и не исключено, что сама идея организовать свои издания возникла у Но­викова после того, как ему и его единомышленникам стало окон­чательно ясно, кто стоит за изданием «Всякой всячины».

Первый журнал Новикова «Трутень» начал выходить 1 мая 1769 г., и вплоть до 27 апреля 1 770 г. петербургские читатели могли каждую неделю получать листы этого журнала. Печатался «Трутень» в ти­пографии Академии наук, и на первых норах, в 1769 г., тираж его превышал 1200 экземпляров. В 1770 г. тираж несколько снизился - до 750 экземпляров. И тем не менее журнал пользовался огромным успехом у читателей. Не случайно позднее лучшие статьи «Трутня» Новиков включил в третье и четвертое издания другого своего жур­нала - «Живописец» (1775 и 1781 гг.).

Новикову удалось объединить на страницах «Трутня» известных в

тo время русских писателей. В числе его сотрудников были Д. И. Фонви­зин, Ф. Л. Эмин, А. О. Аблесимов, М. И. Попов, В. И. Майков, А. Л. Леон­тьев, возможно, М. В. Храповицкая-Сушкова и др. Есть серьезные основания утверждать об участии в журнале А. П. Сумарокова, имя которого становится своего рода идейным знаменем нового издания. Эпиграфами для первых номеров «Трутня» на каждый год Новиков избирает цитаты из притч Сумарокова: «Они работают, а вы их труд идите...» (из притчи «Жуки и пчелы») и «Опасно наставленье строго, Где зверства и безумства много» (финал притчи «Сатир и гнусные люди»). На пример Сумарокова, в частности на его комедию «Лихо-имен», ссылается Новиков, отстаивая свою позицию в споре со «Вся­кой всячиной» о предназначении сатиры и о допустимости «критики, писанной на лицо». Имя Сумарокова фигурирует в материалах «Трутня», посвященных вопросам литературной борьбы тех лет. «Славной российской стихотворец», «сравнившийся в баснях с Ла-фонтеном, в эклогах с Вергилием, в трагедиях с Расином и Вольте­ром» - подобными эпитетами сопровождается всякий раз упоми­нание имени Сумарокова в журнале.

Другой писатель, чьи сочинения с похвалой отмечаются в «Трут­не» и чье участие в издании журнала не подлежит сомнению, - это Д. И. Фонвизин. Так, в двух номерах журнала им были опубликованы два письма некоего дяди к племяннику. В обоих письмах нажившийся на взятках на воеводстве дядя уговаривает своего племянника Ивана покинуть деревню и вступить в приказную службу, красочно описы­вая те блага, которые может принести ему «судейская наука». Он готов помочь молодому человеку в овладении необходимыми навы­ками. В контексте сатирической прозы Фонвизина самоуверенные рассуждения дяди по-своему предвосхищают блестящие откровения другого дяди - Ермолая Трифоновича из цикла писем родных к Фа-лалею, опубликованных позднее в журнале «Живописец».

Но основной вклад в наполнение журнала сатирическими матери­алами принадлежит самому Новикову. «Трутень» отличается от дру­гих журналов необычайным многообразием представленных в нем жанров прозаической сатиры. Помимо нравоописательных очерков и форм сатирической эпистолярии Новиков почти в каждом номере журнала помещает рубрику пародийных «Ведомостей», печатает острые сатирические «рецепты», в которых дает портреты господ-самодуров или тщеславных пустоголовых щеголей и кокеток. Здесь он продолжает традиции пародийных курантов и юмористических лечебников XVII в. Параллельно к этим материалам в новиковском журнале публикуются мастерские мистификации, поразительные по

своей жизненной достоверности и художественной выразительности, создающие ощущение подлинных документов. Таковы, например, «Копии с отписок крестьян к своему помещику» и ответная «Копия помещичьего указа крестьянам».

Из номера в номер в «Трутне» ведется раздел «Ведомости», со­держащий известия, якобы поступившие из разных городов России, а также различного рода объявления вроде сообщений о подрядах, куп­ле и продаже, приезжающих и отъезжающих и т.п. Вот образец подоб­ного рода материалов: «Из Кронштата. На сих днях прибыли в здеш­ний порт корабли: 1. Trompeur из Руана в 18 дней; Vettilles из Марсельи в 23 дни. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сур­гучные, кружевы, блонды, бахромки, манжеты, ленты, чулки, шляпы, шпонки и всякие так называемые галантерейные вещи; перья голланд­ские в пучках чиненные и нечиненные, булавки разных сортов и про­чие модные мелочные товары, а из петербургского порта на те ко­рабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотны и проч. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы». Бес­пристрастный тон сообщения, имитирующего газетную информа­цию, придает сообщаемому факту видимость серьезности. Но уже фран­цузские названия кораблей, (Trompeur - «обманщик», Vettilles - «безделицы, побрякушки») служат первым сигналом, указывающим на пародийную установку сообщения. Полная скрытой иронии за­ключительная фраза не оставляет сомнений в позиции автора. Это едкая сатира на порядок ведения торговых дел, когда богатства стра­ны, созданные трудом народа, обмениваются на модные безделуш­ки, служащие удовлетворению прихоти пресыщенных бездельников и щеголей благородного сословия. А вот пример пародийного объяв­ления о «подрядах»: «В некоторое судебное место потребно право­судия до 10 иуд; желающие в поставке оного подрядиться могут явиться в оном месте».

Если обратиться к другой форме сатирических обличений, исполь­зуемой Новиковым в «Трутне», - форме рецептов пародийного ле­чебника, то здесь демократизм позиции автора имеет прямую поле­мическую направленность против методов сатиры, насаждавшихся «Всякой всячиной». Журнал Екатерины тоже занимался выдачей рецеп­тов своим читателям, рекомендуя либо лекарство от бессонницы - читать «Тилемахиду» Тредиаковского, либо средство от неверности жены - изменять самому. Демократизм Новикова питается горячим

сочувствием к судьбам тружеников, оказывающихся жертвами при­хотей и своеволия господ. В «рецептах» «Трутня» раскрывается страшный облик закоснелых в своей бесчеловечности крепостников, таких, например, как Безрассуд, который «болен мнением, что кресть­яне не суть человеки, но крестьяне, а что такое крестьяне, о том знает он только потому, что они крепостные его рабы». Рецепт, выдавае­мый Безрассуду, таков: «Безрассуд должен всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до сих пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином».

Галерею «больных» дополняет его превосходительство г. Недоум - вельможа, который «ежедневную имеет горячку величаться своею породою... Он желает, чтобы на всем земном шаре не было других тварей, кроме благородных, и чтоб простой народ совсем был ис­треблен...» Вот рецепт, который издатель «Трутня» дает кичливому Недоуму: «Надлежит больному довольную меру здравого привить рассудка и человеколюбия, что истребит из него пустую кичливость и высокомерное презрение к другим людям... Мнится, что похваль­нее бедным быть дворянином или мещанином и полезным государ­ству членом, нежели знатной породы тунеядцем, известным только по глупости, дому, экипажам и ливреям».

Поразительны по силе обличительного пафоса «письма», печатав­шиеся на страницах «Трутня», и материалы, ими тировавшие подлин­ные документы. Таковы упоминавшиеся выше «Копии с отписок кре­стьян своему помещику» и «Копия помещичьего указа крестьянам», содержание которых было посвящено теме отношений помещиков с крестьянами. Смелость и новаторство Новикова проявились в том, что это был первый случай, когда голос угнетенного крестьянства зазвучал на страницах периодического печатного органа в такой, на­пример, форме: «...да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать ко­пеек, а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять неце. нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны со­брать. Да Бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся пова­лилась; а которая и осталась, гак и ту кормить нечем, сена были ху­дые, да и соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру».

Из приведенного отрывка вырисовывается картина бедственного положения крестьян. И полным контрастом звучат слова помещичь­его указа: «Человеку нашему Семену Григорьевичу. Ехать тебе в **** наши деревни, и по приезде исправить следующее: 1. Проезд отсюда до деревень наших и обратно иметь на щет старосты Андрея Лазарева. 2. Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь не­щадно за то, что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку, и после из старост его сменить, а сверх того взыс­кать с него штрафу сто рублей...» Язык господского указа имитиро­вал стиль официальных постановлении, что придавало частному фак­ту помещичьего произвола широкий обобщающий смысл. Подобная сатира граничила по своим художественным приемам с публицисти­ческим документальным жанром. Не случайно Н. А. Добролюбов в статье «Русская сатира екатерининского времени» сопроводил ана­лиз «отписок» следующим замечанием: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это».

Таковы основные, наиболее яркие и новаторские формы журналь­ной прозаической сатиры, использованные Новиковым на страницах «Трутня», хотя ими далеко не исчерпывается все богатое содержание журнала. «Трутень» продолжал выходить до апреля 1770 г. Прекра­щение издания произошло, по-видимому, не без административного воздействия. О препятствиях, которые чинили «Трутню», можно су­дить по характерному объявлению, помещенному в сатирических «Ведомостях» листа XVIII от 25 августа: «Издателю Трутня для напол­нения еженедельных листов потребно простонародных сказок и ба­сен: ибо из присылаемых к нему сатирических и критических пиес многие не печатают; а напечатанные без всякого стыда многие при­нимают на свой счет, и его злословят за то повсеместно».

Вскоре после прекращения издания «Трутня» Новиков предприни­мает выпуск нового журнала «Пустомеля». В выборе названия он, по-видимому, воспользовался примером английского нравоучительного журнала «Болтун» ("The Tatler"), но, как и в предыдущем случае, ка­жущаяся несерьезность названия был? исполнена явной иронии. «Пу­стомеля» начал печататься с июня 1770 г. и выходил в течение двух месяцев тиражом 500 экземпляров. Материалы публиковались также анонимно, хотя и в этом издании Новиков привлекал к участию других авторов. Среди сотрудников «Пустомели» мы вновь видим Д. И. Фон­визина, а также востоковеда-переводчика А. Л. Леонтьева.

В этом издании Новиков несколько отошел от чисто сатирической направленности в отборе материалов, помещаемых на его страницах, и уже в первом, июньском номере напечатал начало нравоописа­тельной повести «Историческое приключение». Сочинение это инте­ресно тем, что в нем мы имеем дело с попыткой изобразить в пове­ствовательной форме живые образцы правильного патриотического воспитания в духе следования исконным русским добродетелям, глав­ной из которых является служение интересам Отечества. Таков юный Добросерд, сын новгородского дворянина Добронрава, обучаемый всем новым наукам, иностранным языкам и в то же время остаю­щийся верным простому укладу жизни предков без всякого увлече­ния модными привычками к щегольству и верхоглядству. Идеальны­ми предстают и его отношения с соседской девушкой Миловидой, его невестой. Обрученный с нею, он все же едет служить в армию. По­весть осталась незавершенной, но показательна попытка Новикова противопоставить системе образования, основанной на подражатель­ности, совершенно естественный взгляд на проблему воспитания, соответствующий потребностям нации и не зависящий от моды.

Другим материалом такого плана можно считать помещенное в следующем, июльском номере «Завещание Юнджена Китайского Хана к его сыну». Переведенное с китайского языка А. Л. Леонте-вым, это сочинение представляет образ идеального правителя, скром­ного в обхождении с зависимыми от него людьми и полностью ли­шенного тщеславия, заботящегося лишь о нуждах государства и благополучии подданных. И предвидя смертный конец, Юнджен мень­ше всего думает о себе. Данная публикация также вписывалась в про­светительскую программу Новикова, но теперь это было завуалиро­ванным прокламированием постулатов просвещенного абсолютизма, именно той концепции монархической власти, сторонницей которой стремилась представить себя Екатерина П.

Острейшей социальной сатирой является опубликованное в том же номере сочинение Д. И. Фонвизина «Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке». В этом «Послании» устами слуг автора дается картина поголовной продажности и безнравственности власть имущих, не исключая и служителей культа.

Попы стараются обманывать народ. Слуги - дворецкого, дворецкие - господ. Друг друга - господа, а знатные - бояря Нередко обмануть хотят и государя.

За деньги самого всевышнего творца Готовы обмануть и пастырь и овца.

Так отвечает на вопрос «Зачем сей создан свет?» кучер Фонвизи­на Ванька. Для камердинера Петрушки свет также предстает зрели­щем, где каждый играет свою роль, руководствуясь одной целью - корыстью. Это яркий образец воинствующей сатиры в духе идей французского Просвещения XVIII в., не исключая и прокламирова­ния постулатов деизма. И не случайно автор данного послания был обвинен в безбожии. Вполне вероятно, что закрытие «Пустомели» могло быть негласно связано с этой публикацией.

Был в журнале и раздел «Ведомое гей», свободный от социально-сатирической окрашенности. Основной темой «Ведомостей» стало освещение событий русско-турецкой войны. Примечательным нов­шеством раздела явилось помещение в нем, пожалуй, первых в рус­ской периодической печати театральных рецензий на отечественные спектакли. Рецензии были посвящены выдающимся деятелям русского театра XVIII в. -драматургу А. П. Сумарокову, актеру А. И. Дмитревс­кому и актрисе Т. М. Троепольской. Так, в июньских «Ведомо-стях» сообщалось о гастролях в Москве актера Дмитревского, сыгравшего главную роль в трагедии Сумарокова «Семира», а также отличивше­гося в драме Бомарше «Евгения». Оценка игры актера была выше всяких похвал, что свидетельствовало о высокой степени театральной культуры московских зрителей. Попутно в рецензии содержалась ин­формация о текущем репертуаре театра.

Другая рецензия, помещенная в июльском номере, посвящена постановке одной из лучших трагедий Сумарокова «Синав и Трувор» на петербургской сцене. Особо отмечалась игра актеров: «...надле­жит отдать справедливость, что г. Дмитревский и г-жа Троепольская привели зрителей во удивление. Ныне уже в Петербурге не удиви­тельны ни Гаррики, ни Ликены, ни Госсенши. Приезжающие вновь французские актеры и актрисы то подтверждают». Подобные рецен­зии на страницах «Пустомели» также отражали стремление Новикова сочетать программу обличительной сатиры с утверждением соб­ственных отечественных ценностей в области культуры.

В 1772 г. Новиков предпринимает выпуск нового журнала под на­званием «Живописец». В нем традиции журнальной сатиры, зало­женные «Трутнем», нашли свое дальнейшее продолжение. Правда, наученный горьким опытом, Новиков теперь старательно маскирует наиболее острые в критическом отношении материалы, искусно пе­ремежая их с публикациями панегирических сочинений в стихах и прозе.

Свой новый журнал Новиков посвятил «неизвестному г. сочините­лю комедии "О время!"». Этим «сочинителем» был не кто иной, как сама Екатерина II. Как раз в 1772 г. императрица решила испытать себя в новом амплуа - драматурга. Она сочиняет несколько нраво­описательных комедий, в которых, как бы продолжая традиции жур­нала «Всякая всячина», под видом отвлеченной сатиры на нравы вы­смеивает несогласных с ее политикой - естественно, в завуалиро­ванной форме и анонимно. Новиков в своем посвящении искусно использовал это обстоятельство. Отмечая смелость в обличении по­роков, представленную «неизвестным сочинителем» комедии «О вре­мя!», издатель «Живописца» черпает в этом уверенность в успехе своего нового издания: «Вы открыли мне дорогу, которой я всегда страшился, вы возбудили во мне желание подражать вам в похваль­ном подвиге исправлять нравы своих единоземцев», - заявляет он на первой же странице издания, как бы беря венценосного анонима в свои союзники. В то же время по насыщенности сатирой и остроте отдельных помещенных в «Живописце» материалов журнал не имел себе равных среди изданий 1769-1772 гг.

«Живописец» выходил с апреля 1772 по июнь 1773 г., имея тираж 636 экземпляров за 1-е полугодие и 758 экземпляров за 2-е полуго­дие. Среди сотрудников Новикова мы видим Екатерину II и княги­ню Е. Р. Дашкову, Д. И. Фонвизина, молодого А. Н. Радищева, по­этов П. С. Потемкина, В. Г. Рубана, Ф. В. Каржавина, М. В. Сушкову.

В этом журнале Новиков вновь помещает произведения, привле­кавшие внимание читателей к одной из самых животрепещущих про­блем общественной жизни России того времени - проблеме угне­тенного положения русского крепостного крестьянства. В числе таких произведений прежде всего следует назвать знаменитый «Отрывок путешествия в*** И*** Т***». Помещенный в 5-м листе «Живопис­ца», этот короткий очерк содержал потрясающие по силе обличения описания тех бесчеловечных условий, в которых приходилось жить обреченным на бесправие, запуганным и доведенным до нищеты крестьянам, составлявшим основную массу населения России. От­носительно автора этого сочинения долгое время шли споры. Ряд ученых считает автором «Отрывка...» А. Н. Радищева. Им проти­востоит точка зрения, согласно которой автором следует считать 11. И. Новикова. Проведенные в 1970-е годы архивные разыска­ния помогли обнаружить документы, подтверждающие автор­ство А. Ы. Радищева.

Картины посещения путешественником деревни Разоренной да­леко перерастали значение частного факта, приобретая масштабы символического обобщения. Описание бесчеловечных условий быта крестьян дополнялись живой картиной страха, который испы­тывали крестьянские ребятишки от одного вида барской коляски; они боятся к ней подойти, и это вызывает реплику автора: «Вот пло­ды жестокости и страха, о вы, худые и жестокосердные господа! Вы дожили до того несчастья, что подобные вам человеки боятся вас, как диких зверей».

Публикация «Отрывка...» вызвала настолько сильный резонанс, что Новикову пришлось в 13-м листе своего журнала срочно поме­стить статью «Английская прогулка», где, защищая позицию, выра­женную в очерке, он в то же время постарался смягчить обобщаю­щий пафос обличения. «Пусть скажут господа критики, кто больше оскорбляет почтенный дворянский корпус, я еще важнее скажу, кто делает стыд человечеству: дворяне ли, преимущество свое во зло упот­ребляющие, или ваша на них сатира?»

Публикацией другого замечательного сатирического сочинения - цикла писем к Фалалею - Новиков раскрывал перед читателем обо­ротную сторону крепостнической системы: разлагающее влияние рабства на представителей правящего дворянского сословия. Нрав­ственное ничтожество родителей Фалалея производило тем более ужасающее впечатление, что в их полной власти находились крепост­ные крестьяне, которых они нещадно грабили, не считая за людей. «С мужиков ты хоть кожу сдери, так не много прибыли... пять дней ходят они на мою работу, да много ли в пять дней сделают; секу их нещадно, а все прибыли нет...» - откровенничает Трифон Панк-ратьевич, отец Фалалея. О принадлежности этих материалов перу Д. И. Фонвизина также шли споры, но в настоящий момент нео­споримость его авторства доказана полностью. Картины быта уезд­ных дворян, встававшие со страниц «Живописца», имеют прямые переклички со сценами быта семейства Пpocтаковых из комедии Фон­визина «Недоросль».

Использует Новиков в «Живописце» и те формы сатиры, которые с таким блеском применялись им на страницах журнала «Трутень». Он продолжает традицию сатирических «Ведомостей», помещает в 10-м листе «Опыт модного словаря щегольского наречия», где остро­умно высмеивает новомодных поклонников французских нравов и новейшую манеру изъясняться светским образом - вроде, напри­мер, употребления словечка ах. «Мужчина, притащи себя ко мне, я до тебя охотница. - Ах, как ты славен! Ужесть, ужесть, я от тебя падаю!.. Ах... Ха, ха, ха! Ах, мужчина, как ты не важен!»

Из повествовательных форм нравоописательной сатиры на стра­ницах «Живописца» можно выделить емкое по содержанию, хотя и небольшое по объему, анонимное сочинение «Следствия худого вос­питания», которое, несмотря на очерковый характер, может рассмат­риваться как эскизный набросок романа о воспитании.

Новиков дважды переиздал «Живописец», включив в 3-е издание 1773 г. наиболее интересные материалы из своего первого журнала. Потребность в подобных переизданиях свидетельствовала о большой популярности журналов Новикова. Впрочем, содержание «Живописца» в 1773 г. по остроте включенных в него материалов значительно уступало первым номерам. Видимо, негласная цензура сказывалась на направлении издания. В 3-м и 4-м листах Новиков перепечатывает опубликованное еще в 1771 г. сочинение Д. И. Фонвизина «Слово на выздоровление Его Имп. Высочества, государя цесаревича, великого князя Павла Петровича», а в листах 6-7 и 13-17 печатаются переводы сатир французского поэта-сатирика XVIII в. Н. Буало (VIII сатира «На человека» и X сатира «На женщин»). Эти материалы не шли, конечно, ни в какое сравнение с разящими зарисовками поместного быта, представленными в письмах к Фалалею или в очерке А. Н. Ради­щева.

При всем критическом отношении к отдельным аспектам внутрен­ней политики Екатерины II Новиков постоянно сохранял веру в кон­цепцию просвещенного абсолютизма и именно в дворянстве видел руководящую силу общества. Искренне сочувствуя угнетенному по­ложению крестьянства, решение основного для крепостнической си­стемы вопроса он переводил, в сущности, в сугубо моральную плос­кость. Главным и единственным средством исправления существующих социальных зол он считал просвещение людей, про­буждение в них нравственной добродетели. Сатира и рассматрива­лась им как одна из наиболее действенных форм нравственного вос­питания сограждан. Содержание «Трутня» и «Живописца» и должно было служить выполнению этой задачи.

Последним сатирическим изданием Новикова был его журнал «Ко­шелек», начавший выходить в июле 1774 г. и просуществовавший все­го около трех месяцев, до 8 сентября. Издание было еженедельным, сведений о его тираже не сохранилось.

После ошеломляющего успеха «Живописца», с его острыми обли­чительными выступлениями, вновь наблюдается спад. Сатирический пафос критики общественного строя и развращенности нравов пра­вящего сословия уступает в «Кошельке» место отстаиванию идей национальной самобытности и духовных отечественных ценностей; налицо преобладание чисто позитивной программы. Объектами на­падок теперь выступают в основном представители страны, в кото­рой издатель видит источник упадка нравственности российского дворянства, т. е. французы.

Название «Кошелек» для своего нового журнала Новиков выбрал не случайно. Смысл его он обещает разъяснить читателям в преди­словии, но обещание осталось невыполненным. И тем не менее неко­торые предположения на этот счет можно высказать. Слово кошелек в XVIII в. имело несколько значений, и помимо предмета для хранения денег кошельком называлась часть модного туалета в виде коше­ля, предохранявшего воротник от осыпавшейся с парика пудры. По всей вероятности, оба эти значения питают иносказательный подтекст выбранного Новиковым названия своего журнала. Один из аспектов такого подтекста состоит в подчеркнутом патриотизме, окрашиваю­щем содержательный пафос нового издания. Но некоторые материа­лы, помещенные в журнале, позволяют предположить и присутствие в нем скрытой идеи превращения карманов русских дворян в некий бездонный кошель, искусно опустошаемый ловкими заезжими аван­тюристами.

Богатством содержания «Кошелек» не отличался, но направлен­ность его пафоса очевидна. Уже в самом первом листе позиция изда­теля была заявлена прямо и без обиняков, начиная с посвящения. «Отечеству моему сие сочинение усердно посвящается», - значи­лось на первой странице. И следовавшее затем обращение к читате­лям «Вместо предисловия» раскрывало исходные идейные установ­ки редакции: «Две причины побудили меня издавать во свет сие слабое творение и посвятить оное Отечеству моему: первая, что я, будучи рожден и воспитан в недрах Отечества, обязан оному за сие служить посильными своими трудами и любить оное, как я и люблю его по врожденному чувствованию и почтению ко древним великим добро­детелям, украшавшим наших праотцов».

Эта открыто заявленная ретроспективность позиции издателя оз­начала качественный сдвиг в осмыслении тех духовных ценностей, которые издатель «Кошелька» выдвигал в качестве нравственной опо­ры своего мировоззрения. Упования на умозрительные постулаты обращенного в будущее гуманизма, проповедовавшиеся идеолога­ми европейского Просвещения, теперь уступают место опоре на тра­диции отечественного прошлого. Не случайно за два года до выпуска «Кошелька» Новиков предпринял несколько необычное, основанное на архивах издание «Древняя российская Вивлиофика», в котором публиковались исторические документы и памятники националь­ной старины. Издание продолжалось до 1775 г., и всего было выпу­щено 10 томов.

В «Кошельке» превознесение добродетелей предков становится ба­зой для оценки того упадка нравов, который составлял одну из отличи­тельных черт дворянства того времени. Впрочем, в этой жизни Нови­ков стремится найти и положительные примеры. Принципиальным в этом отношении является помещенный во 2-м и 3-м листах журнала материал - два сатирико-нравоучительных разговора: «I. Между Рос­сиянином и Французом» и «II. Между Немцем и Французом».

Перед нами дне бытовые сценки. В первой проигравшийся в карты француз, выдающий себя здесь, в России, за дворянина, будучи на деле сыном стряпчего, выманивает у русского, учителем детей кото­рого он собирается стать, деньги. Француз говорит, что поражен бла­гожелательностью людей в России. На что его новый хозяин замеча­ет: «Если вы побольше узнаете мое Отечество, то сему действию моему удивляться перестанете. Россияне все к добродеянию склон­ны. С не меньшим удовольствием оказывают они всякие вспоможе­ния, с каковым другие приемлют оные; и ото, по мнению моему, есть должность человеческая. <...> Предки и наши во сто раз были добро­детельнее нас, и земля наша не носила на себе исчадий, не имеющих склонности к добродеянию и не любящих свое Отечество». В последней фразе уже заключен скрытый полемический намек в адрес дворян, утративших прежние нравы.